Анатолий Бергер - Времён крутая соль [сборник]

И гонит вдаль напропалую

Свою добычу золотую

У всех деревьев на виду.

И под ногами впрямь горит

Земля медлительно и пышно,

И каждый шелест говорит

Так явственно, что всюду слышно.

1974

«Река встает и громоздится …»

Река встает и громоздится,

Белея медленно кругом,

И лишь у берега дымится

Вода и лезет напролом.

К ней по истоптанному спуску

Идут, сбегают второпях,

И веет стариною русской

От коромысла на плечах.

Виденье призрачной эпохи,

Что разве в сердце и жива,

И вёдра тихие, как вздохи,

Качаются едва-едва…

1973

«Деревеньки мои, деревушки …»

Деревеньки мои, деревушки —

Коромысла весёлого дужки,

А уж вёдрам и шатко, и зыбко,

В каждом солнце играет, как рыбка.

Деревушки мои, деревеньки,

На завалинке старушки — стареньки,

А над рекой то березник, то ельник,

А на плоту Иван Гладких да брательник…

1975

«Дождь и вокзал — как бы созвучье …»

Дождь и вокзал — как бы созвучье

Разлук и слёз. Ползут темны,

Как поезда, по небу тучи

В дыму и сумерках вины.

А поезда неотвратимо

И утомительно гудя,

Выбрасывая клочья дыма,

Свой гул вплетают в гул дождя.

Навек оконченные встречи

И отзвучавший разговор,

И руки, павшие на плечи,

Срывает, вспыхнув, семафор.

Ещё поблёскивают слёзы,

И лужи пробирает дрожь,

А дальний голос паровоза

Издалека чуть разберёшь.

1987

«Ночной вокзал — весь ожиданье …»

Ночной вокзал — весь ожиданье,

И сгорбленные фонари

Косятся на глухие зданья,

Чьи окна светят изнутри.

Туда зайдёшь — в ночлежку словно,

Там чемоданы и узлы,

Скамьи и лица, гул неровный,

Смесь полусвета, полумглы.

Толпясь у смутного буфета,

С тревогой на часы глядят,

А репродуктор без ответа

Бормочет будто наугад.

Но вот уж стрелка обежала

Свой медленный извечный круг.

Платформа.

Ночь.

Как из провала

Огни и шум возникли вдруг.

Гремит носильщика телега,

Мигает семафора глаз,

И тяжело дыша с разбега,

Вагоны вздрагивают враз.

1986

«Легко ль на букву подбирать слова …»

Легко ль на букву подбирать слова?

На «щ» попробуй и найдёшь едва:

Щепотка, щука, щит, щенок, щеколда,

Щелчок и щепка, щётка, щур да щи —

Язык перетряхни весь, поищи

Во днях замшелых Дира и Аскольда.

…Щетина, щель…

Не позабыть щегла…

Но как рождалась речь, бралась откуда?

Когда-то немоту перемогла.

Не умерла…

И вправду, Божье чудо.

1992

«А на палубе тишь да гладь …»

А на палубе тишь да гладь,

Дождик мелкий и беспрестанный.

Так и плыть бы, переплывать

Все моря и все океаны…

Да куда там! Сухонь-река

В даль далёкую не заводит,

Все извилистей берега,

Там луга и корова бродит.

А вдали купола видны,

Крест маячит на небосклоне.

Никуда от родной страны

Не уплыть по реке Сухоне.

1991

«Новгородский ветер …»

Новгородский ветер — «шелонник»,

Псковский яростный — «волкоед» —

Кто назвал? Найдёшь ли ответ

В меткой строчке старинных хроник?

Иль охотник, знать, у костра,

Слыша волчий вой полуночный,

Молвил скупо да так уж точно —

«Волкоед… Студёна пора…»

Иль рыбак на Шелонь-реке,

Выбирая медленно сети,

Бормотал названия эти,

А рассвет дрожал вдалеке…

1990

«Мёртвая ворона в урне …»

Голодный француз и вороне рад.

Мёртвая ворона в урне,

Сумрак снежной кутерьмы.

Что прощальней и мишурней

Отступающей зимы?

Так, давно, во время оно,

Перепутав день и ночь,

Армия Наполеона

Уносила ноги прочь.

Посреди зимы холодной,

Озираясь наугад,

Был бы впрямь француз голодный

И вороне мёртвой рад.

2012

«Туман осенний на прощанье …»

Туман осенний на прощанье

Тяжёлой мутной белизной

Скрыл лес вдали, поля и зданья,

Ломая небо кривизной.

И разгадай теперь, попробуй —

Там вправду поле, город, лес

Иль кто-то, обуянный злобой,

Стоит с ружьём наперевес?

И от него тебе не скрыться,

И ты мечтаешь об одном —

Пропасть в тумане, затаиться,

Как бы в дыму пороховом…

2002

«Сон про Украину и Литву …»

Сон про Украину и Литву.

Мазанки и мова всюду. Лето.

Я еще приеду, поживу.

Наяву. Но сбудется ли это?

Я ещё приеду, погляжу.

Нямунас. Скамейка на опушке.

Я не об империи тужу,

Не об общей лагерной той кружке,

Два глотка и дальше.

До кости

Проберёт. Что вышки, частоколы!

Но сегодня разошлись пути.

Где Балис и где теперь Микола…

А во сне-то мазанка бела!

И костёл звонит без передышки…

Утром встал — как будто жизнь прошла,

Фонари в окне торчат, как вышки.

1993

«Перемешались две эпохи …»

Перемешались две эпохи —

Где раздавался львиный рык,

Сегодня лают кабыздохи

И выпятился злой кадык.

И кровью, пролитой в боях

От Подмосковья до Урала,

Теперь торгуют на паях

Политики и генералы.

2007

«Клубится дыма волчий хвост …»

Клубится дыма волчий хвост

Над обгоревшею избою,

Кругом, как брошенный погост,

Зима. Россия. Мы с тобою.

И снегопад. И тишина.

И больше некуда податься.

А где-то там шумит страна.

Какая? Чья? Не догадаться.

2005

«Не убывает снежный март …»

Не убывает снежный март,

Белея зимней сказкой длинной.

Колодой сувенирных карт

Рассыпан пригород старинный.

И что-то чудится вдали,

И взгляд улавливает зоркий…

Валеты. Дамы. Короли.

И банк сорвавшие шестёрки.

2005

«В стране измаянной и скудной …»

В стране измаянной и скудной

Мы доживаем век свой трудный,

Ожесточенье, жалость, жуть

Мы чувствуем попеременно —

Пришла, явилась Перемена,

Сегодня — не когда-нибудь.

Полна торжественного гула,

Нас на обочину столкнула,

Как старика в толпе амбал,

Не слышно строк — шуршат дензнаки,

Нефть брызжет, бомж бредёт во мраке,

Попы и воры правят бал.

2006

«Сгорел собор. Потеряна планета …»

Сгорел собор. Потеряна планета.

Убийцам — слава, проходимцам — путь.

Что, новый век, ответишь ты на это?

Что в эсэмэске предпочтёшь черкнуть?

Век тёмного фанатика и гея,

Упавших небоскрёбов и попсы —

На Страшный Суд явившись, не робея,

Взамен души, что бросишь на весы?

2006

V

«Мы прощаем Петру злодейства …»

Мы прощаем Петру злодейства

За сверканье Адмиралтейства,

За Невы гранитный убор,

За Исаакиевский собор.

Что нам те старинные страхи,

Те стрелецкие дыбы, плахи,

И над сыном неправый суд,

И кровавых сотни причуд,

И разгул наводнений шалый…

Смотрят в белую ночь ростралы,

Светит мрамором Летний сад,

В полдень пушки слышен раскат,

А на камне, волне подобном,

Будто с грозным рокотом дробным

Скачет, в небо вздыбив коня

И ни в чём себя не виня,

Он, смеясь над нашим прощеньем,

Полон яростным вдохновеньем.

1995

«Что город мой, с тобой …»

Что город мой, с тобой?

Ты на ветру

Дрожишь, гудит Нева, кренятся зданья,

И ворон сел на голову Петру —

Дурное предзнаменованье.

Того гляди, услышишь: «Never more»

И сгинет всё, и древней станет тенью,

И только строк обрывки про узор

Чугунный, про державное теченье…

1990